Парадокс, но большинство профессиональных журналистов, пришедших на радио, телевидение и в газеты не за «плюшками и печеньками» посчитали своим долгом рассказать о главном событии в стране. И это при том, что, например, в Москве выход программ в эфир был запрещен. Только официальные заявления Государственного Комитета по Чрезвычайным Ситуациям.

Точки над i расставила пресс-конференция ГК по ЧП, на которой, опять же журналист, 24-летняя Татьяна Малкина, в своем вопросе сформулировала то, что у всех вертелось на языке - «государственный переворот».

И эта пресс-конференция, на которой возникли, так набившие за 70 лет оcкомину фразы, перспектива «перерегистраций», цензуры и возвращения к старым коммунистическим формам, помноженная на пустые полки магазинов, ложь о болезни Горбачева и танки, стоящие на улицах и стала, пожалуй, той крайней точкой, после которой принять то, что предлагала «комиссия», отказались практически все. Дни ГКЧП были сочтены.

Но был и еще один фактор, который за давностью лет, как-то подзатерся - путаница в головах тех, кто, буквально за четыре месяца до злополучного Августа 1991-го, пришел на первый в истории СССР общенациональный референдум, на котором Михаил Горбачев еще раз, в присутствии огромного числа телекамер, заявил о сохранении и обновлении СССР и реформировании нашей внутренней жизни. Все понимали, что будет тяжело, но готовы были принять эту тяжесть, поэтому и пошли защищать.

Главный вопрос - «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик, как обновленной Федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» Да — 76,43 %. Из 145 миллионов человек, принявших участие в этом голосовании.

Девятнадцатого августа, мы выиграли - страну защитили. Но уже в декабре, того же 1991-го, мы страну потеряли - Беловежские соглашения поставили крест на СССР, как на едином государстве братских народов. Война окончена, спасибо, все свободны.

«Прежде всего следует признать, что крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века. Для российского же народа оно стало настоящей драмой. Десятки миллионов наших сограждан и соотечественников оказались за пределами российской территории. Эпидемия распада к тому же перекинулась на саму Россию», - говорил Владимир Путин. 

Произошедшее в 1991-м до сих пор вызывает ожесточенные споры. Ищут правых и виноватых. И даже при наличии всех фактов, все равно продолжают их трактовать по-своему. Но, видимо такова человеческая природа.

Правда, для многих представителей сегодняшнего молодого поколения аббревиатура ГКЧП, изменившая ход истории в стране, не говорит ничего. За прошедшее с августа 1991-го время во многих слоях общества возникла абсолютно другая система ориентиров, повлиять на которую или изменить - чрезвычайно сложно. И опять мы сталкиваемся с тем, что обещания - не суть гарантия их выполнения, а самоидентификация и попытка осмыслить уроки преподанные историей и сохранить себя, может вызвать сильнейшее раздражение у тех, кто хотел бы все заточить под свой ранжир.

«Понятно, что не все зависит только от нас. В 1990-е все считали, что в России установился новый режим, который полностью послушен Западу. Потом мы стали возвращаться к своим корням, традициям независимости, самостоятельности, опоры на национальные интересы, а не на заграничные. Наша линия на укрепление суверенитета стала встречать сопротивление. Когда Запад понял, что нас не "сбить" с этого курса, то стал "наказывать"», - отметил министр

Удивительно, но в истории Августа-91 невозможно найти ни правых, ни виноватых. Армия выполняла приказ - военных, не выполнивших приказ, нужно отдавать под суд. Журналисты выполняли свою прямую работу, граждане пытались защитить свою страну. Воистину - благими намерениями вымощена дорога в ад. Понятно только одно - август 1991-го изменил не только нашу страну - он изменил мир.