В августе 1942 года на Кавказе развернулась битва за вершину Эльбруса. В ней участвовало всего несколько десятков человек с обеих сторон. Точку в этом противостоянии поставил отряд альпинистов под командованием военного инженера 3-го ранга Александра Гусева, который фашисты прозвали «зелеными дьяволами».

Он фактически стоял у истоков создания специализированных горных отрядов, которые в конечном счете и сбросили с вершин Кавказа именитых горных стрелков дивизии «Эдельвейс». Об операциях отдельного альпинистского отряда Гусева слагали легенды, по его методикам и наставлениям до сих пор обучают горные войска.

В 16 лет Александр совершил свой первый горный поход по ущельям Приэльбрусья. В 22 года во время первой зимовки с высокогорной метеостанции на Эльбрусе на высоте 4350 метров отбил по рации заявление о поступлении в Московский гидрометеорологический институт, выбрав свое призвание.

К лету 1941 года за плечами Гусева было десять восхождений на Эльбрус и несколько десятков на другие «пятитысячники» Кавказа. 22 июня он отрабатывал с молодыми альпинистам приемы скалолазания, когда внезапно услышал о начале войны.

Военно-учетной специальности «альпинист» в Красной Армии просто не существовало. Лишь осенью 1941 года, когда враг захватил Одессу, осадил Крым и вплотную приблизился к Ростову-на-Дону, несколько альпинистов, включая Гусева, были направлены в распоряжение Закавказского фронта.

В Красной Армии к началу войны существовало 19 горнострелковых и 4 горно-кавалерийских дивизии. Однако они мало чем отличались по уровню подготовки, вооружению и экипировке от обычной пехоты и кавалерии.

Гусев был направлен в 9-ю горнострелковую дивизию, которая обороняла участок побережья от турецкой границы до города Поти. Встретили его прохладно, приняв за простого физкультурника. Однако уже скоро восторженные слухи о горных курсах Гусева разошлись по всему Закавказскому фронту.

Его подопечные ловко карабкались по отвесным скалам, умели сооружать укрытия из снега и камней, наводить переправы через ущелья. Приезжавших перенимать опыт особенно впечатляло, как лихо спускались красноармейцы с заснеженных склонов на лыжах, метко стреляя на ходу. Горнолыжная подготовка была впервые включена в систему горной подготовки именно по настоянию Гусева.

В августе 1942 года немецкие войска, разгромив советский Южный фронт, вышли к предгорьям Кавказа. После утраты Севастополя порты Поти, Сухуми и Батуми стали основными базами Черноморского флота. Через советско-иранскую границу шло около половины поставок по ленд-лизу. На Кавказе добывали вольфрамомолибденовые руды – важнейшие компоненты танковой брони. Однако главным ресурсом региона была нефть, которую неслучайно называли «кровью механизированной войны». Порядка 90% добычи нефти в СССР обеспечивали грозненские, майкопские и бакинские месторождения. Гитлер уже предвкушал их захват.

Восхождение на Эльбрус не имело никакого военного значения. Это была личная инициатива командира 1-й горнострелковой дивизии «Эдельвейс» генерала Хуберта Ланца, которая едва не стоила ему карьеры.  Когда Гитлеру доложили, что установили флаги на Эльбрус, он был в гневе: ему не нужны были спортивные восхождения, ему требовалось, чтобы Турция вступила в войну.

Но потом фюрер решил использовать событие в пропагандистских и политических целях. К тому времени немецкое наступление вдоль черноморского побережья завязло у Новороссийска и Туапсе. На бакинском направлении гитлеровцы захватили Майкоп, но дальнейшее продвижение застопорилось. Флаг над Эльбрусом Гитлер использовал, как аргумент, чтобы убедить союзников – Турцию и Японию – вступить в войну. Однако те тянули.

Гитлер приказал 49-му горнострелковому корпусу ускорить наступление. Его дивизии уже заняли несколько ключевых перевалов центрального хребта и успешно продвигались по ущельям. Особенно тяжелое положение для наших войск сложилось на Клухорском направлении.

Сталин, получив известие, что немцы вот-вот прорвутся к побережью Черного моря, потребовал от командования Закавказского фронта немедленно послать горные части и принять все меры, чтобы остановить немецкое наступление, грозившее катастрофой. К этому времени Гусев уже не раз обращался с просьбой отправить его на передовую, но только теперь его просьба была удовлетворена.

К тому моменту альпинистов спешно собирали по всей стране. На Закавказский фронт стало поступать необходимое снаряжение и обмундирование, в поселке Бакуриани на базе школы НКВД началось обучение военных альпинистов и горных стрелков, срочно формировались отдельные горнострелковые отряды – преимущественно из спортсменов. Однако на исправление ситуации нужно было время. В этих условиях помощь тех немногих альпинистов, что уже находились на Закавказском фронте, была бесценна.

Первые же боевые операции Гусева показали, что он, как никто другой, владел тем, что специалисты называют «горным мышлением командира». В конце августа 1942 года на клухорском направлении 394-я стрелковая дивизия пыталась отбросить врага вглубь ущелья реки Клыч. Однако немецкие горные стрелки, расположившись на склонах ущелья, легко расстреливали красноармейцев, атакующих по дну лощины их основные позиции.

Гусев предложил командованию одновременно с наступлением по ущелью нанести удар с тыла в районе перевала Клыч.

До этого советским войскам еще ни разу не удалось взять ни одного перевала. Атаки в лоб с легкостью отбивались огнем снайперов с соседних высот и стрелков непосредственно с седловины. Но Гусев нашел решение: ночью группа из наиболее подготовленных бойцов с ним во главе начала восхождение на скалу, нависавшую над немецкими позициями.

Утром, одновременно с атакой перевала в лоб, отряд Гусева со скалы забросал позиции егерей гранатами и открыл огонь из стрелкового оружия. Понеся серьезные потери и не имея возможности отойти, горные стрелки начали сдаваться в плен. Перевал был взят. Более того, боясь окружения, оборонявшиеся в ущелье егеря стали отходить. Отряд из 20 человек сделал то, что до него не смогла сделать целая дивизия.

Захваченные в плен горные егеря, или, как они себя именовали, «горные короли», не могли поверить, что их победили советские бойцы, которых они еще вчера именовали «неорганизованным и слабообученным сбродом».

Впоследствии было создано 12 горных отрядов, первым стал небольшой, всего 20 человек, отряд Гусева. Примечательно, что большинство бойцов не были альпинистами – война стала для них школой.

В сентябре 1942-го немцы, отступавшие к клухорскому перевалу, сумели вновь закрепиться в верховьях реки Клыч. Место для обороны было выгодное. Здесь горные хребты образовывали теснину, что исключало обход позиций. Чуть дальше находился перевал Нахар, занятый немецкими горными стрелками. С него они не только могли поддерживать огнем оборонявшихся в теснине, но и ударить во фланг наступающих советских войск. Поэтому для продолжения наступления перевал надо было взять.

Командование планировало повторить предыдущую операцию по захвату перевала Клыч. Отряд Гусева должен был пройти соседним ущельем к Главному Кавказскому хребту, подняться на него и по гребню выйти к перевалу Нахар, чтобы ударить сверху одновременно с началом наступления снизу.

Поначалу все шло по плану. Но когда ночью отряд Гусева поднимался на хребет, внезапно ухудшилась погода: сильный ветер, дождь, который вскоре перешел в снег, температура упала до минус 10. Александр понимал: оставаться на хребте нельзя, замерзнут.

Чтобы спастись от холода, Гусев вынужден был спуститься в ущелье – в немецкий тыл. Утром снегопад сменился густым туманом, в таких условиях идти по гребню хребта на перевал было невозможно, и Александр вывел отряд к верховью ущелья Нахар. Они ждали ракеты, возвещавшей о начале наступления. Но в условленное время сигнал получен не был.

Спустя несколько часов со стороны перевала послышались звуки боя. Гусев понял, что  начался штурм. Он приказал бойцам бросить в ущелье весь запас гранат и открыть огонь в направлении перевала. Казалось, толку от такой неприцельной стрельбы не будет, но, услышав взрывы и выстрелы в тылу, немцы в панике покинули Нахар.

Уже после боя за перевал Нахар выяснилось, что наступление отложили из-за непогоды, а условную ракету не дали, так как не верили, что альпинисты в таких условиях сумели дойти.

Захват Нахара обезопасил наши войска от удара с фланга, но немецкие горные стрелки продолжали удерживать долину реки Клыч. Атаковать их в лоб было бесполезно, это привело бы только к неоправданным жертвам. Обойти со стороны Главного Кавказского хребта, склоны которого были буквально усеяны немецкими позициями, оказалось также невозможно. И тогда Гусев вспомнил про ущелье Симли-Минари. Оно считалось малоизученным и труднопроходимым. Но в октябре 1942 года Александр со своим отрядом во время разведки этого ущелья в районе высоты 1360 обнаружил и захватил перевал, ведущий в долину реки Клыч в тылу горных стрелков.

Чтобы обезопасить себя от внезапного удар через перевал у высоты 1360 немцы выставили заслон. Его лагерь располагался прямо под отвесной скалой хребта. Этим и решил воспользоваться Гусев.

11 октября 1942 года в 4 часа утра прогремел мощный взрыв, обрушивший на немецкий лагерь каменную лавину. Накануне Гусев лично возглавил небольшую группу, скрытно доставившую на скалу 100 килограммов аммонала. Взрыв послужил сигналом к общему наступлению на оборонявшихся в теснине егерей: с тыла через перевал и с фронта вдоль реки Клыч. Вскоре все было кончено: немецкая группировка уничтожена, оставшиеся горные стрелки бежали к подножью Клухорского перевала. Благодаря действиям отряда Гусева немцы на этом направлении были отброшены туда, откуда начали свой поход к Черному морю.

Зимой 1943 года Гусев отправился на авиаразведку вражеских позиций в районе Эльбруса. А затем, чтобы передать важные сведения отряду альпинистов в тылу немцев, прыгнул с парашютом. Приземление было жестким, Гусев получил компрессионный перелом позвоночника и попал в тбилисский госпиталь. А второго февраля 1943 года он получил предписание от заместителя командующего Закфронта - с группой командиров опергруппы выехать в Тресколь, чтобы обследовать базы укреплений противника, снять фашистские вымпелы с вершин и установить на них флаг СССР.

Выписку у главного врача пришлось брать с боем. Того приводила в ужас мысль, что сумасшедший альпинист с поврежденным позвоночником собирается лезть на Эльбрус. Но уже через час Александр трясся на машине по горным дорогам.

До 23 февраля группа должна вернуться, сняв немецкие флаги. Но из-за разбушевавшейся пурги подниматься на вершину было самоубийством. И все же приказ надо было выполнить.

И Гусев принял решение начать штурм вершин Эльбруса, не дожидаясь окончания бурана. Для этого он разделил отряд на две группы. Первой на западную вершину Эльбруса, где, судя по фотографиям и трофейной кинохронике, немцы установили свой флаг, должна была выйти группа Николая Гусака.

Тринадцатого февраля 1943 года Николай Гусак, Александр Сидоренко, Евгений Смирнов, братья Габриэль и Бекну Хергиани вышли из хижины и почти сразу исчезли в сером буране. Шестым шел замполит Евгений Белецкий, в его рюкзаке лежало бережно свернутое красное знамя.

В нормальную погоду группа сильных альпинистов может дойти от «Приюта одиннадцати» до вершины и обратно за 8-10 часов. Однако прошло больше пятнадцати, а ушедшие не возвращались. Гусев приказал дежурившим на улице каждые 15 минут подавать сигналы сиреной, стрелять из автоматов и пускать ракеты – для ориентира. Но группа Гусака вернулась с обрывками фашистских военных флагов.

Буран продолжался еще трое суток, а когда прояснилось, температура упала ниже 50 градусов. Не утихал  штормовой ветер, достигавший порывами 25-30 метров в секунду. Однако Гусев понимал - это лучшая погода, которую можно было ожидать, и приказал готовиться к восхождению на восточную вершину Эльбруса - на этот раз вместе с оператором.

Гусев повел группу коротким путем прямо к вершине, а не через седловину, как обычно.  Подъем здесь был круче, но при такой температуре выигрыш во времени имел огромное значение. Спустя 4 часа группа достигла восточной вершины Эльбруса на высоте 5621 метр. Гусев сорвал остатки штандарта дивизии «Эдельвейс», Владислав Лубенец установил красное знамя. Над Эльбрусом прогремел салют из пистолетов и наганов.

Перед уходом группы из «Приюта Одиннадцати» надо было сделать еще одно дело. На этом настаивали кинооператор Петросов и политрук Белецкий. Петросов переснял ряд сцен. Так появились кадры сброса немецких флагов и установки красного знамени на западную вершину. Долгие годы факт постановочных съемок был тайной группы.

В начале марта, когда группа добралась до Тбилиси, обрывки нацистских штандартов были переданы командующему Закавказским фронтом генералу Тюленеву. В штабе фронта всем альпинистам вручили награды: Гусеву, Гусаку, политруку Евгению Белецкому – ордена Красной Звезды, остальным, в том числе, единственной женщине в группе, разведчице Любови Коротаевой – медали «За отвагу».

Летом 1943 года – после окончательного изгнания немцев с Кавказа – альпинистский отдел был расформирован. Александр Гусев получил направление во вновь созданный Государственный океанографический институт гидрометеорологической службы Красной Армии. После войны он стал выдающимся ученым и полярником и возглавил кафедру физики моря в МГУ. И все же Эльбрус оставался для него всегда чем-то особенным.

В конце жизни Александр Гусев тяжело болел. Мысли путались, подводила память. Но одна навязчивая идея не покидала его. Боясь забыть, он записывал ее везде, где только мог – на книгах, салфетках. В периоды просветления брал клятвенные обещания у близких. Он хотел, чтобы его прах был похоронен на Эльбрусе.

В 1994 году, когда он скончался, дочь выполнила его волю, и, поднявшись на вершину Эльбруса, развеяла прах отца. Александр Гусев стал частью великой «Сверкающей горы», которую он любил, покорял и защищал. Она стала символом победы на Кавказе, и не случайно ее изображение поместили на медаль «За оборону Кавказа», которой удостоились 600 тысяч человек, включая Александра Гусева.